Мера хаоса - Страница 47

— Ах ты тварь! — шипящий голос прозвучал из пустого места, и тут же там соткалась из тьмы высокая человеческая фигура, глаза ее вспыхнули желтым огнем. — Каково чувствовать себя кинжалом в чужой руке? Нравится?

Хорст ощутил, что не в силах пошевелиться и даже ответить. Он стоял, окаменев, а за спиной его тоже кто-то был, и этот кто-то молчал, и молчание напоминало шелест сыплющегося песка.

— И ты явился? — Шипение стало громогласным, эхо в ужасе заметалось по площади. — Да, этот ход тебе удался… И твоя пешка, которая дрожит под моим взглядом, и дитя Хаоса, подтирающее ей слюни, оба погибнут! Скоро!

Стоящий за спиной что-то сказал, но Хорст не услышал ни слова. Он вновь провалился в крутящуюся тьму и… с воплем сел на лежаке!

— Чего орешь? — Авти заворочался во тьме, под ним скрипнули доски.

— Сон… сон… — прохрипел Хорст и тут же замер. Он точно помнил, что лег спать раздетым, а сейчас был в штанах и кафтане! — Зажги свечу!

Послышались удары огнива о кресало, неярко, точно нехотя, загорелась свеча.

— И чего тебе опять привиделось? — Шут зевнул во всю щербатую пасть.

— Что я убил человека твоим кинжалом, — Хорст ощутил, как глаза его вылезают из орбит, — на стоящих около кровати сапогах виднелись комья мокрой глины, коричневой, как дубовая кора.

Свежей, будто в нее только что ступили.

— Трахни меня Хаос, — пробормотал Авти, проследив за взглядом приятеля, — моим кинжалом, говоришь?

Хорст кивнул.

Шут выдернул из-под кровати мешок, принялся рыться в нем. Отлетела в сторону дудка, повис на спинке стула красный колпак с колокольчиком. За ним явились кинжалы.

Узкие лезвия не блестели. Оба были покрыты бурой коркой.

— Кровь, — проговорил Авти, тронув ее пальцем.

— Но это же был сон! — Хорст ощутил, что его трясет, а мысли скачут, точно обезумевшие кузнечики. — Это мне только приснилось! Я никуда не выходил!

Он осекся. Комья глины с того самого склона, по которому он лез к крепости, на лезвиях кровь убитых им стражников и консула. Фраза Авти о том, что когда речь идет о магии, грань между сном и явью исчезает…

— Ты сам все понял, — в голосе шута прозвучала отчетливая грусть, — и на самом деле кого-то убил. Давай рассказывай, что тебе «снилось».

С одного из кинжалов отслоилась и с легким шорохом упала на пол частичка засохшей крови.

Рассказ Авти выслушал молча, только кривил тонкие губы и шмыгал носом.

— Кинжал в чужой руке? — спросил он, когда Хорст замолчал. — Что же, уж лучше быть кинжалом, чем лопатой, которой чистят выгребные ямы!

— А я в этом не уверен, — Хорст все трясся, — и еще… почему тот тип назвал тебя «дитя Хаоса»? Ведь речь явно шла о тебе…

— Кто его знает? — Авти отвел глаза. — Эти маги порой такую чушь несут!

Ясно было, что шут не хочет отвечать.

— Чего же мне делать?

— Опять ты за свое — что делать, что делать, — пробурчал Авти с досадой. — В любом случае переживать поздно. Эка невидаль, человека убил. Я за свою жизнь знаешь скольких прикончил? И не сосчитаешь! Так что прекрати дрожать, точно малец, увидевший в темном углу буку, и ложись спать!

— Я не смогу спать! — Хорст прижался к стене. — Вдруг это… повторится снова?

— Ход уже сделан, — шут дунул на свечу, комната погрузилась во мрак, — Витальф Вестаронский может взяться за ту же фигуру в следующий раз через неделю. Или месяц. Так что, спи!

Хорст лежал, вслушиваясь в скрипы, наводняющие старый дом, в завывание собаки где-то под окном, в непонятные шорохи на крыше. Дрожь постепенно исчезала, на смену ей явилась дремота…

— Вставай, трахни тебя Хаос! — Одеяло отлетело в сторону, Хорст поднял веки и обнаружил над собой Авти. Глаза шута были вытаращены, рот кривился. — Бежать надо, быстрее!

— Чего? Куда бежать? — Судя по свету из окна, над Стагорном давно властвовал день.

— Из этого города, — шут оглянулся, словно опасался, что со спины к нему кто-то подкрадывается, — я только что с улицы. На площадях глашатаи зачитывают новый императорский указ!

— И чего? — Хорст давно не видел приятеля столь возбужденным. Тот кипел, как закрытая крышкой кастрюля, и казалось, готов был лопнуть.

— А то, что, согласно ему, ночью убили первого консула империи! — фыркнул Авти. — И убил его некий юноша, ростом невысок, волосом рыж, ликом конопат, — Хорст вздрогнул, узнав свой портрет, — а помогал вышеупомянутому юноше совершить злодейство некий дед, головой лыс, ликом бородат, власами сед… И любой, кто окажет помощь в поимке сих злодеев, будет награжден! Так что собирайся, живо!

Хорст вздрогнул, вспомнив шипящий голос из ночного кошмара, вещавший: «И твоя пешка, которая дрожит под моим взглядом, и дитя Хаоса, подтирающее ей слюни, оба погибнут! Скоро!»

Kто бы ни был противником Тихого Мага, ответный ход он сделал молниеносно.

— Торопись, торопись, — бормотал Авти, пока Хорст собирал вещи, — эх, жаль, дождя нет. Накинули бы капюшоны, а так будем смотреться подозрительно…

На улицу выскользнули осторожно, будто мыши, крадущиеся к сыру, забытому на столе. Горожане торопились по своим делам, не глядя на преступников. То ли указ не дошел еще до всех ушей, то ли жители Стагорна не верили императорским посулам. По крайней мере, никто не бросался на рыжих юношей и бородатых стариков с криками: «Хватай! Держи!»

Невозбранно достигли до центра города, миновали площадь, в середине которой, на специальном постаменте, продолжал надрываться глашатай в длинной ало-золотой одежде.

— Поспособствовавший же поимке злодеев получит из Казны двадцать сотен золотом! — вопил он, багровея от натуги.